...Его последняя фраза эхом отозвались у меня в сознании "переезжай ко мне". С минуту я молчала, не в состоянии вымолвить ни слова и тупо уставившись на стекающие по стеклу капельки воды, сквозь которые виднелась серая уличная жизнь. Мыслей не было. А он в это время испуганно разговаривал с трубкой: "Алло, Юля? Ты там? Юль, ну что ты молчишь". Он уже жалел, что начал этот разговор. Я очнулась и будто извиняющимся тоном произнесла: "Нет". Говорить больше было не о чем, я отсоединилась.

"Надо напечь блинов, - вот о чем я думала в тот момент, - сегодня ведь первый день Масленницы".

Замешивая тесто, я переваривала сложившуюся ситуацию. Он мне нравился. Он вспоминался мне внимательным, нежным, вечно мурлычащим в ухо сладкие слова, преданно заглядывающий в глаза, пытаясь разгадать о чем я думаю, и в то же время этот вгляд казался каким-то умоляющим что ли, как будто он просил: "Пожалуйста, будь моей". Я вспоминала наши частые ужины в «Шахерезаде», прогулки по Подолу и набережной, ночной город через окно такси, каждый вечер мчавшего меня из сердца города на окраину, где я жила. Это были приятные воспоминания... Наверное, он понял, что я уже не думаю о возвращении в Киев. Это предложение было его последней надеждой. Он плакал и говорил, что очень любит и что с тех пор, как я уехала его жизнь стала бессмысленной. Бессмысленной!!! Он был жалким и отчаянным, какой была я 10 месяцев назад, хватаясь, как утопающая за соломинку надежды. От этого воспоминания на душе стало еще гаже. Было странно и непривычно видеть слышать его таким, слабым и зависящим от одного моего решения. Но как ни странно, я не чувствую себя сволочью. Я никогда не говорила, что люблю его, и я не лукавила, когда говорила, что мне приятно проводить с ним время. Жизнь – такая коварная штука, никогда не знаешь в чьей шкуре окажешься. Сегодня я примерила на себя шкуру своего предбывшего, который считал, что может решать мою судьбу. Мерзко и хочется отмыться.

Ну зачем? Зачем он переступил этот этап и предложил жить вместе? Он знал, на что идет, все или ничего, я не была готова к такому шагу и я не жалею, что прямо об этом сказала. Да, он очень состоятельный молодой человек, у него известный в политических кругах отец, так что моя дальнейшая судьба была бы устроена без проблем. Да, я могла схитрить и уехать жить в комфортабельную квартиру в центре Киева, где не пришлось бы работать и заниматься только своим обучением и бродить по бутикам, в раздумиях как потратить его деньги. НО ПОЧЕМУ МЕНЯ НЕ ПОКИДАЕТ ЧУВСТВО, ЧТО МЕНЯ ПОКУПАЮТ, КАК ПЕТРУШКУ НА БАЗАРЕ?? Разве это идет в сравнение с чувством искренней радости и возвышенности, которое дарит настоящее обоюдное чувство? На что он делал ставку? Он знал, что я хочу вырваться отсюда, он также знал, что последние недели меня страшно мучил депресс – вот оно что, он всегда понимал, что у меня к нему нет глубоких чувств, но расчитывал, что мне в моем теперешнем состоянии деваться особо некуда, что я приму и проглочу все, что мне дадут! Именно это заставило меня принять решение мгновенно, не раздумывая. Нет, нет и нет. Я понимаю и принимаю его чувства, но когда меня загоняют в угол, вместо ожидаемой покорности, я проявляю неистовую воинственность, просто потому, что мне неприятно, когда в каких-то целях (пускай и во имя любви) используют мои слабые стороны.

Я не заметила, как на столе возвысилась пирамида пожаренных до румяной корочки блинов, обильно пропитанных сливочным маслом; не заметила, как пришел папа и сьел пол-пирамидки, еще он что-то говорил про ремонт, камин, фотошоп и Олимпийские игры – я слушала его вполуха. Скучаю по Лизке. Они съехали.